Внутри бани было влажно и тепло,тем не менее,Федька подкинул ещё дровишек в небольшую кургузую печурку.Отец,увидев это,одобрительно крякнул:-Так,сынок! Выветривай бабский дух,мы тут таперя похозяйничаем.-А,что,бать,рази ж вреден бабий дух,в бане-то?-хохотнул Анисим.- Вот,бают,раньше,мужики с бабами вместе в бане мылись,да и сейчас так делают,для економии.-Раньче,Симка,кого только не было,а только я делаю всё так,как прадед завещал,а он последнего ребятёнка в семьдесят годов родил,а помер,чуть до девяноста семи годов не дожимши.Да,-чуть помолчав,потвердил свои слова отец.-На погост его отнесли аккурат в самый день его рождения.Ну,что там?-поинтересовался он у Анкудима,угрюмо топтавшегося у каменки.-Жду,когда ты свой раствор-то приготовишь,-пробасил тот.-Ага,ясен пень,-и Пармён Ермолаевич шустро заработал правой ладонью внутри ковша,смешивая всё в единую массу,читая при этом "Отче наш" и какой-то,доселе неизвестный его сыновьям заговор "Е*яхуся во славу и силы для".Затем,окончив эту процедуру,он подошёл к каменке и,оросив её тонкой струёй,ополовинил сосуд,передав его Федьке.Каменка же,несмотря на то что её не обдали,как обычно,с размаху,а слегка увлажнили,зашипела,распространяя в помещении одуряющий аромат.-Что это,бать?-отставив ковш с остатками зелья на подоконник спросил Фёдор.-Много всего...Ягоды с листьями,вытяжка из кабарги,медвежжа моча,мёд,травы.Э,да,много всего!-Он взял глиняную чепрашку,набрал в неё холодной воды,из стоявшей рядом большой деревянной кадки и,уже как положено,обдал ею каменку.Баню заволокло паром и Фёдор вдруг почувствовал,как все члены тела его напрягаются,наполняясь сладкой истомой.Особенно сильно кровь прилила к самому его мужскому достоинству,отчего младший из братьев едва,как ему показалось,не воспарил над остальными мужчинами своей семьи.Впрочем:воспарить ему пришлось:Димка и Симка,радостно гогоча,схватили его и расположили на полкЕ лицом вниз.Отец же,предварительно намочив берёзовый веник,стал,затем,безжалостно хлестать им по спине и другим частям неслуха и любителя юных тартарок.Воттаковы парились...Парились долго,часа четыре или пять.Они уже исхлестали и друг друга,и сами себя,измочалив,едва ли не в прах,все берёзовые веники,взятые ими с собой в баню.Никто не хотел уступать и выходить первым,даже отец.Впрочем,Пармён Ермолаевич выглядел даже лучше сыновей:красный,распаренный,облитый остатками "бальзана",он подзуживал своих ребятишек,с размаху шлёпая их по спинам и ниже,глаза его горели от восторга,старик был доволен и рычал по-медвежьи,когда сыновья,перемигнувшись меж собой,приступали к нему и безжалостно лупили его,так же,как только что он лупил их.Четыре могучих здоровых шизирских сЕрдца,сердцА настоящих мужиков,работали,как часы.Обыкновенные крестьяне,люди суровые и нелюдимые,они были нежны и беззащитны в минуты расслабления,ласки и любви.Ежедневный труд закалил их,а раскинувшаяся окрест тайга давала им пищу,здоровье и приучала к осторожности да бережливости.-Эхма!-выдохнул,наконец,Пармён.-Хорош лупиться,баня,она тоже,меру любит.Айда на воздух,- и первым,натянув чистое исподнее,пошёл прочь,аккуратно повесив изгвозданный веник на гвоздик,вбитый у запотевшего оконца.Сыновья,тяжело отдуваясь,последовали его примеру.-А,что,бать,после бани-то,уже и выпить не грех?-уже на улице,блестя глазами,спросил отца Анисим.-Эх,Симка,всё бы тябе к зелью ентому присосаться!-неодобрительно рыкнул старый чалбон,ласково трепля сына за кудри,отчего у того захрустели шейные позвонки.-Опосля бани ни пить,ни есть сразу нельзя!-А,что же делать надо?-Посидеть,передохнуть,Господу нашему помолиться,подумать о жизне.Без суеты,без водки,посидеть в тишане,покуда тело с душой наново в горсть не сберутся.
Они пошли в дом,по пути,по очереди,потрепав Тузика,который увидев хозяина с сыновьями,радостно бросился к ним.-Ишь,лохмач!-воскликнул Пармён,ласково пглаживая пса.-Шта? Шта ты веньгаешь,пёсий ты сын?-Это,он,бать,на белку иттить просится,не иначе,-смеясь,сказал Анкудим.-Белку он,собака,здорово чует.-Пойдём,пойдём на твою белку,-услышав это из уст старика,пёс взвизгнул и тут же помчался к воротам и попытался их перепрыгнуть.-Ну,куда ты сиганул? Не сегодня жа,-пёс вернулся,но,вывалив из своей зловещей пасти язык,весело и преданно продолжал смотреть на хозяина.-Отдыхай пока,Тузя,-сказал псу Фёдор и вошёл в дом вслед за Анисимом,который,с не меньшей надеждой,чем Тузик со свими грёзами об охоте,мечтал выпить водки после хорошей бани.В избе было довольно шумно:множество детей,собравшихся здесь,устроили тут шумный ералаш,не обращая никакого внимания на окрики женщин.Даже суровая Неонила не могла справиться со своими четырьмя пострелятами и сидела у печи,безсильно уронив мускулистые,почти мужские руки,на колени и устало наблюдая за катавасией-Ну-га,ребятня!-задорно воскликнул Федька,увидев эту картину-Кого расскажу-то вам?-Про войну?-тут же подскочил к нему пятилетний Ванюшка,сын Анкудима.-Про войну не скажу,не было у нас никакой войны,а про аппарат один диковинный знаю,радиво называется,про энто,пожалуй,можно.-Какое радиво? Шта это? Какое оно есть?-дружно загалдели дети.-Ну,как выглядит оно,я вам сказать не могу,сам не видел,да,это,честно говоря,военная тайна энто,да,только,приежжал до нас один полковник,от самого анператора,баял он,что есть такеи штуки,шта,вот,к примеру,мы здесь разговаривам,а нас в Омериге слышать могут.-Свисти больше!-засмеялся Анисим.-Како ж энто возможно,чтобы нас в Омериге слышали? Ты ба,ишшо сказанул,что и в Обстралии,где люди кверху ногами ходют,нас подслушивают.-Везде!- убеждённо произнёс Фёдор,без тени улыбки глядя на брата.-Везде могут услышать.А,и мы,буде у нас этакая штуковина,могли бы слушать и Гиптай,и Омеригу,и Обстралию.
Окончание его рассказа услышали и отец с Анкудимом,тоже,наконец,вошедшие в избу.Пармён с интересом выслушал Федькино повествование,хитро глянул на него и спросил:-А,шта,сынок,нет ли где у нашего анператора такого аппарата,чтобы не тольки слушать,но и видеть,кого у них там творится,в Омериге?-Я так думаю,-солидно произнёс Фёдор,подбоченясь,-шта,у анператора,может,и нету ишшо,а вот в Главнооральном Штабу,кумекают кого-нито подобного.-Заливай,Федяха!-пробасил Анкудим,расхохотавшись.-Как был чудик,так и остался,и армия не впрок пошла.Ишь,кого выдумал: скрозь стены в Омеригу смотреть.Это ж,как,тогда босякам на волю бегать,коли охрана всё видеть будет,к примеру?-Эх,Димка!-вздохнул отец.-Наш человек таков,что из- под любого надсмотра сбежит.Слыхали,нешто,про леволюционеров сбежавших?-женщины услышав это закрестились,заохали,стали прятать малышей под подолы своих юбок.-Гнилой народец!-посуровел Анкудим и скрипнул зубами.-В обчий котёл не кладут никого,держатся наособицу,книжки читают бесовские,к тому,многие из них-жады.Не бать,надо на заимке,на зиму сало оставлять,себореи его не едят,так и мы их подкармливать не будем.-Не гони лошадёв,сынок! Сало,оно везде хорошо,когда про запас имеется.Дак,мы же,на заимке,не бунтовшшиков привечаем,а путников разных.Мало ли,кто на неё выйдет.Все мы-люди и надо имЯ оставаться.
В это время во дворе залился лаем Тузик,чей-то мужской голос с опаской прикрикнул на него,стукнула входная дверь и перед семейством Воттаковых возник Тарас Пысьдоватенко-молодой,лет тридцати пяти,невысокий круглолицый лохол с чёрными обвислыми усами на лице.-Есть ли сало? Добрий вечор!-приветствовал он обескураженных людей.-А,эт ты,Тарас Остапыч? Драсуй!-придя в себя,ответствовал ему Пармён Ермолаевич.-То ты ошибся,мы про сало говорили,но у нас его нет.-Це шкодно,шановний пан Парамон Ермилыч.А,колы воно у вас будэ будет?-Дык,к Рождеству,вестимо! И не зови ты нас панами,мил человек,в Шизири сроду только один пан и есть,что медведь в тайге.Скольки лет тут живёшь,пора и бы и запомнить.-Тю,диду!-смутившись,воскликнул лохол,поздоровавшись,к тому времени,с остальными мужиками и кивнув головой бабам.-Помню,вроде,а як к своим съезжу,поживу у них на Потравщине да в инших местах,побачу,як воны шапки пред кожной мелочью чиновной ломают,туточки и меня перешибает.-Кого хотел-то?-пробасил Анкудим.-Принёс вам карбованцы,за шкурки разные.-Тарас полез в карман мятых домотканых штанов и выгреб оттуда такую же мятую пачку денег,не считая протянув Пармёну.-Як мы договаривались,за столько и продал.Беличьи у меня ещё в Потраве расхватали,ведмежью москаль у меня куплял.Генерал! С орденами! Га! Рысей да горностаев по барынькам растолкал,оне просили ишшо,-увлёкшись,Пысьдоватенко перешёл на местное наречие.-А,привёз ли кого?-поинтересовался Фёдор-Дык,тютюна да,этого,как его,биса...кохве,во! Тоже,як и тютюн,с Чурции доставлен,га.Сам в Юдессу ездил,дывылся у порту,на разгрузку.-Так,кого ж ты молчишь,чертяка!-восторженно крикнул Димка,хлопнув лохла ладонью в солнечное сплетение,отчего тот захрипел и согнулся.-Полегше,сынок,с гостями!-вслед ему прокричал Пармён,помогая несчастному выпрямиться.-Прости его,Тараска,это он от добра свово.Добра в ём много...-Ни,дидусь,усэ добре,-просипел гость.-Идёмте до телеги,побачите товар.-И все,даже бабы и детишки высыпали на улицу.
За воротами,запряжённая парой могучих волов,стояла огромная телега,доверху нагруженная большими коричневыми,диковинно пахнущими,мешками,средь которых были разбросаны мешочки поменьше,на самой верхотуре сидела девочка в вышитой рубашонке и чёрной юбке до пят,в которой Фёдор признал десятилетнюю Оксанку-дочь Тараса.-Нешто,ты тоже с батьком ездила?-спросил он у ребёнка.-Ни! Я батьку на шляху побачила,а с собой он меня не берёт.-Кого так?-Мороки,говорит,со мной дюже много,-девчонка,ответив,повернула голову назад,туда,где шёл осмотр привезённого товара.Федька тоже прошёл туда и увидел,что Анкудим и Анисим,босыми взбираются на всю эту верхотуру и беря те мешочки,что поменьше,скидывают их вниз,отцу и Тарасу.Лохол немедля развязывал холщовое хранилище и вопил:-Га,дывысь,дид Воттаков,який я тоби гарный тютюн привёз! Настояшший,с полумесяцем на торбах.Вишь?-Бачу,-усмехаясь отвечал Пысьдоватенке старик.-Ни,не сумлевайся! У прошлом роки мени-то жад один нагрел,мошенник с Малой Проститутской,а це-тютюн добрый,сам курыл в пути.-А,ежлив,мы на пробу покурим?-полюбопытствовал,потирая руки,Анисим.-Будь ласка!-воскликнул Тарас,с готовностью раскрывая кишеню с пахучим куревом.Воттаковы степенно,по очереди,начиная с отца,стали доставать табак и насыпать его в приготовленную бумагу.Фёдор скрутил цигарку и закурил.Сладкий дым прельстительной отравы зашаял вокруг него,внезапно вызвав из глубин памяти образ юной тартарки.Молодой чалбон кашлянул и помотал головой.-Шта,Федяха,крепок табачок-от,али как?-засмеялся,увидев,это,Анкудим.-Попробуй,так и узнашь,-улыбнулся и младший брат.-Пробую,вот.Слов нет,крепок.Однова,его и рассадить можно,заместо старого.Да,тять?-обратился старший сын к отцу.-Почему ба и нет?-не стал спорить старший Воттаков.-Чем в Намолинск,к кайсакам когда ещё скакать,дык,лучче на месте купить,добру-то вещь.Говори,по чём?-обратился он к лохлу. Тот прихрюкнул и провёл большим и указательным пальцами правой руки по усам.-Га! Вот шо я розумею,диду...Бери табаку,будь ласка,скильки трэба,кохвея цього,басурманского,а за грОши мы с тобой у хате покумекаем.-Баско!-воскликнул Пармён.Он сунул за пазуху три кисета с куревом,взвалил на плечо мешок с диковинным товаром и пошёл в дом.Ещё один мешок "кохве" прихватил Фёдор.-А,вы,хлопцы,кого стоите?-обратился Тарас к остававшимся у телеги братьям.-Разбирайте товар,чи шо?-Табаку,пожалуй,возьму,-почесал затылок Анисим.-А,кохва мне на шта?-Бери,братан!-крикнул,обернувшись к нему,Фёдор.-Мне,в армии,однова,какаву довелось попробовать,а кохве у нас только господа охвицеры и пили.Видимо,мозгов добавлят.-Нешто попробовать?-Кого тут пробовать?-прогудел над Симкиным ухом Анкудим,распихивая табак и взваливая на себя два мешка с экзотическим товаром.-Бери,да неси домой.-А,и то правда!-средний брат последовал примеру старшего,чему очень обрадовалась Райка,боявшаяся,что её прижимистый супруг не станет брать эти таинственные зёрна,в которых ей чудились путешествия в дальние страны.Все прошли в дом,даже Оксанка,соскочившая с телеги,и стали яростно торговаться.Лохол вовсю расхваливал и табак,и кофе,смачно расписывая в радужных красках,как прекрасно растёт то,что предназначено для курения и как бодрит то,что доселе,до того,как он,Тарас,привёз это в Черпаковку,пили только важные господа и утончённые барыньки.
Когда торг был окончен и обе стороны остались довольны собой и друг другом,Тарас,прихватив дочку в подмышку,поехал к себе домой.Уже вечерело,от солнца остался багровый шрам заката на небе,Воттаковы собирались лечь спать пораньше,ибо,завтра им предстояло ехать в Солотково,на воскресную службу в храме.Фёдор,устроившись в небольшой комнатёшке с подслеповатым окном,достал приснопамятный червонец,разгладил его,с ухмылкой посетовав на себя за неаккуратное отношение к деньгам,что,впрочем,являлось фамильной чертой всех мужчин семейства,и подумал о том,что неплохо было,после храма,сходить в Чаныш.Его размышления прервал стук калитки и хриплый лай закемарившего было пса.Тут же бухнула и входная дверь.Федька выглянул из своего укрытия:в гости пожаловал дед Топтыш.Борода его была всклокочена,а глаза никак не могли собраться в кучу,одежда на старике было расхристана.-Бяда,Пармён Ермолаич,ой,бяда!-завопил Топташ,сфокусировавшись,наконец,на хозяине дома.-Кого опять такое?-недовольно гуднул старший Воттаков,подойдя к нежданному гостю и усаживая того на скамью.-Грибы! Грибы...твои..-Что за притча? Какеи ишшо грибы?-Не знамо,какеи,Парамоша,а токмо,господа охренители обожрамшись твоих грибов и серют!-Ну-га,старый,не произноси срамных слов в моём дому.Да,объясни толком:откудова у них мои грибы? Кто имЯ сказал,шта грибы мои?-Уф!-дед никак не мог отдышаться.-Грибы,которыми ты часть податев о прошлом годе оплатил...-Платил! Ну?-Во! А староста,ноне,теми грибками-то охренителей и угостил.Бает,господа жрали да нахваливали,а потом,как свернуло их в архирейску епитрахиль,бегают,оне,Пармёша и се..Прости,Господи! Срамное из себя выдувают.-Дык,а староста,ведь,не срамится,опосля податев моих? Как так?-И,Пармёша,откелева я знаю? Рази ж,энтого злодея,Тихона,что возьмёт? Оборотень и есть.-Ну,а нам-то шта,с того,кабыть господа офицеры обделамшись?-поинтересовался подошедший Фёдор(мать,ни жива,ни мертва,во всё время разговора,сидела у печи и молилась,Катька с изумлением глядела на собеседников).-Батю,оне арестовывать придут,что ли?-Ой,божечки!-вскрикнула мать.-Кто их знат,сынок,шта эти охренителям в голову взбредёт?-прошамкал Топташ.-Можа,и обойдётся всё,я пришёл предупредить,штоба вы знали,про тако дело,конфуз господский.Всё кругом обделамши,кашшеи треклятые.Ужо их и укропным семенем поили,и молитвы читали-никого не помогат,-дед,охая,поднялся со скамьи и,попрощавшись со всеми,вышел,поддерживаемый под локоть Пармёном.
Во всё то время,пока хозяин провожал гостя до ворот,в доме не было произнесено ни слова:Фёдор молча сидел за столом,ошарашенный внезапным известием,мать тихо молилась на образ Богородицы,прося о заступничестве,а Катька,забравшись на полати тихонько подхихикивала.Наконец,отец вернулся.-Ишь,ты!-воскликнул он с порога.-Кого их с грибов продрало? Мы жа,то же самое едим,никого не пронесло,слава богу! И,вот,гостям на стол ставили второго дня,на Федькиных встречках,никто,опосля того,и не жалился.В чём притча?-Без хлеба,небось,жрамши,-проворчала Евхаристия.-Без самогону у них не обошлось,у хранителей-то наших,небось? Навалились на скусное,а про хлеб-батюшку забыли,вот,имЯ,и наказание вышло.-Откель про самогон знашь?-изумился Пармён,глядя на жену.-Как жа без него,без зелья этого?-Дык,вроде,наоборот,самогонка крепить должна от нежданной напасти?-Иэх,Пармёша! Супротив жадности утробы человеческой,не то что самогонка,укропно семя с молитвами не помогат.-Мать ещё раз перекрестилась на образа и полезла на печку,супруг последовал её примеру.И,уже оттуда,раздался его громкий раскатистый хохот...Фёдор же,внезапно решил сходить за околицу,на то место,где едва ли не каждый вечер, собиралась местная молодёжь.Собственно,это решение было не таким уж и внезапным:нужно было поглядеть на молодых земляков,девчат и ребят,с которыми не виделся два года,узнать последние новости,рассказать какую-нибудь байку,попеть солёные шизирские частушки.Приняв такое решение молодой чалбон решительно напялил на голову картуз и вышел вон.