Спустя неделю после рождения нашей дочери Лорен мы с Бонни чувствовали
себя совершенно измотанными. Ночами ребенок то и дело будил нас. Во
время родов у Бонни были сильные разрывы, и ей приходилось принимать
болеутоляющее. Даже ходить стоило ей большого труда. Пять дней я
просидел дома, помогая жене, но потом, разумеется, мне пришлось снова
выйти на работу. Бонни, казалось, начала оправляться.
Когда
меня не было дома, она обнаружила, что у нее кончилось лекарство.
Вместо того чтобы позвонить мне на работу, она попросила сходить за
таблетками одного из моих братьев, который как раз зашел навестить ее.
Однако тот, видимо, забыл о поручении.В результате Бонни промучилась от
боли целый день, вынужденная при этом еще и возиться с новорожденной. А я
даже понятия не имел, что этот день оказался для нее таким ужасным.
Придя с работы, я застал жену несчастной и обозленной. Не зная истинной
причины состояния Бонни, я подумал, что еѐ укор адресован мне.
–
Я весь день сходила с ума от боли, – сказала она, – а таблетки у меня
кончились... У меня еле-еле хватало сил подняться с постели, а всем на
это наплевать!
– Что же ты не позвонила мне? – возразил я, чувствуя себя незаслуженно обиженным.
–
Я попросила твоего брата, а он, видите ли, забыл! Я прождала его весь
день. И что теперь прикажешь мне делать? Я ведь едва хожу. Похоже,
никому нет до меня дела!
Тут я взорвался. Видимо, напряжение
последних дней и для меня не прошло бесследно: выдержка изменила мне. Я
был зол на жену за то, что она не позвонила мне и что упрекала меня, в
то время как я даже не знал, что ей так плохо. Мы обменялись несколькими
резкими фразами, после чего я направился к двери. Усталый,
раздраженный, я не желал больше ничего слышать.
Мы оба дошли до предела.
А следующий момент положил начало тому, что впоследствии изменило всю мою жизнь. Бонни умоляюще воскликнула мне вслед:
–
Постой! Пожалуйста, не уходи. Именно сейчас ты нужен мне как никогда. У
меня все болит. Я не спала несколько суток. Пожалуйста, выслушай меня.
Я остановился – вернее, замедлил шаг.
–Джон
Грей, – продолжала Бонни, – ты из тех, кто бывает другом только в
хорошую погоду. Пока я была твоей нежной, любящей Бонни, ты был рядом со
мной, а теперь, когда я не могу
быть такой, норовишь удрать в эту
дверь. Она замолкла. Я обернулся и увидел, что глаза ее наполнились
слезами. Когда жена снова заговорила, ее голос дрожал:
– Именно
теперь мне плохо, мне больно. Сейчас я ничего не могу дать, сейчас я
нуждаюсь в тебе. Пожалуйста, подойди и обними меня. Тебе не надо ничего
говорить. Мне просто нужно почувствовать, как твои руки поддерживают
меня. Не уходи, пожалуйста.
Я подошел и молча обнял ее. Бонни
прижалась головой к моему плечу и расплакалась. Мы стояли так несколько
минут. Потом, немного успокоившись, она поблагодарила меня за то, что я
не ушел. «Мне просто нужно было ощутить твое прикосновение», –
призналась она. Именно в эту минуту мне начало открываться истинное
значение любви – безоговорочной, не зависящей от внешних условий. Я
всегда считал себя человеком, способным и умеющим лю бить. Но Бонни была
права. Я действительно оказался «другом в хорошую погоду». Пока жена
была милой и веселой, я отвечал любовью на ее любовь. Но когда она
грустила или расстраивалась, я раздражался, выказывая свое недовольство,
или просто отдалялся от нее.
В тот день я впервые не оставил
Бонни одну. И то, что я испытал при этом, было прекрасно. Давать, ничего
не ожидая взамен, быть рядом, когда в тебе действительно нуждаются: вот
настоящая любовь, понял я. Заботиться о другом человеке. Доверять нашей
любви. Теперь, когда Бонни подсказала мне, что делать, я был поражен,
насколько легко мне это удалось.
Джон Грей "мужчины с Марса, женщины с Венеры"
себя совершенно измотанными. Ночами ребенок то и дело будил нас. Во
время родов у Бонни были сильные разрывы, и ей приходилось принимать
болеутоляющее. Даже ходить стоило ей большого труда. Пять дней я
просидел дома, помогая жене, но потом, разумеется, мне пришлось снова
выйти на работу. Бонни, казалось, начала оправляться.
Когда
меня не было дома, она обнаружила, что у нее кончилось лекарство.
Вместо того чтобы позвонить мне на работу, она попросила сходить за
таблетками одного из моих братьев, который как раз зашел навестить ее.
Однако тот, видимо, забыл о поручении.В результате Бонни промучилась от
боли целый день, вынужденная при этом еще и возиться с новорожденной. А я
даже понятия не имел, что этот день оказался для нее таким ужасным.
Придя с работы, я застал жену несчастной и обозленной. Не зная истинной
причины состояния Бонни, я подумал, что еѐ укор адресован мне.
–
Я весь день сходила с ума от боли, – сказала она, – а таблетки у меня
кончились... У меня еле-еле хватало сил подняться с постели, а всем на
это наплевать!
– Что же ты не позвонила мне? – возразил я, чувствуя себя незаслуженно обиженным.
–
Я попросила твоего брата, а он, видите ли, забыл! Я прождала его весь
день. И что теперь прикажешь мне делать? Я ведь едва хожу. Похоже,
никому нет до меня дела!
Тут я взорвался. Видимо, напряжение
последних дней и для меня не прошло бесследно: выдержка изменила мне. Я
был зол на жену за то, что она не позвонила мне и что упрекала меня, в
то время как я даже не знал, что ей так плохо. Мы обменялись несколькими
резкими фразами, после чего я направился к двери. Усталый,
раздраженный, я не желал больше ничего слышать.
Мы оба дошли до предела.
А следующий момент положил начало тому, что впоследствии изменило всю мою жизнь. Бонни умоляюще воскликнула мне вслед:
–
Постой! Пожалуйста, не уходи. Именно сейчас ты нужен мне как никогда. У
меня все болит. Я не спала несколько суток. Пожалуйста, выслушай меня.
Я остановился – вернее, замедлил шаг.
–Джон
Грей, – продолжала Бонни, – ты из тех, кто бывает другом только в
хорошую погоду. Пока я была твоей нежной, любящей Бонни, ты был рядом со
мной, а теперь, когда я не могу
быть такой, норовишь удрать в эту
дверь. Она замолкла. Я обернулся и увидел, что глаза ее наполнились
слезами. Когда жена снова заговорила, ее голос дрожал:
– Именно
теперь мне плохо, мне больно. Сейчас я ничего не могу дать, сейчас я
нуждаюсь в тебе. Пожалуйста, подойди и обними меня. Тебе не надо ничего
говорить. Мне просто нужно почувствовать, как твои руки поддерживают
меня. Не уходи, пожалуйста.
Я подошел и молча обнял ее. Бонни
прижалась головой к моему плечу и расплакалась. Мы стояли так несколько
минут. Потом, немного успокоившись, она поблагодарила меня за то, что я
не ушел. «Мне просто нужно было ощутить твое прикосновение», –
призналась она. Именно в эту минуту мне начало открываться истинное
значение любви – безоговорочной, не зависящей от внешних условий. Я
всегда считал себя человеком, способным и умеющим лю бить. Но Бонни была
права. Я действительно оказался «другом в хорошую погоду». Пока жена
была милой и веселой, я отвечал любовью на ее любовь. Но когда она
грустила или расстраивалась, я раздражался, выказывая свое недовольство,
или просто отдалялся от нее.
В тот день я впервые не оставил
Бонни одну. И то, что я испытал при этом, было прекрасно. Давать, ничего
не ожидая взамен, быть рядом, когда в тебе действительно нуждаются: вот
настоящая любовь, понял я. Заботиться о другом человеке. Доверять нашей
любви. Теперь, когда Бонни подсказала мне, что делать, я был поражен,
насколько легко мне это удалось.
Джон Грей "мужчины с Марса, женщины с Венеры"